| Мои статьи [13] |
 | Энциклопедия бандитских татуировок, мата и воровского жаргона Категория: Библиотека Дата: 14.11.2011 |
 | «щипачь» – искусный вор-карманник Категория: Видео Дата: 18.11.2011 |
 | Маньяки. Документальная литература (48 книг) Категория: Библиотека Дата: 22.07.2013 |
 | Анекдоты про тюрьму и заключенных Категория: Юмор Дата: 25.11.2012 |
 | "Песни собранные в зонах. Воровской 1-7 (2008)" Категория: Музыка Дата: 24.11.2011 |
| Главная » Статьи » Мои статьи |
 «Кум» дает добро Чтобы свиданка состоялась нужно постараться. Да, заключенному положено видеться с близкими родственниками до трех дней раз в четыре месяца (строгий режим). Только ведь наши родные не всегда свободны. Они могут приехать, например, в выходные или в определенные числа. Есть еще трудность – трое суток дают только же натым и «козлам». Те же «козлы» (завхозы отряда) за взятку (курево, чай, деньги) могут договориться с начальством, и тебе дадут что хочешь. Но все равно нужно идти в штаб и решать вопрос с опером. «Кум» вызывает весь отряд, запускает народ к себе по одному. Между двойных дверей надрывается радио – попробуй, разбери, кто просит определенные дни, да побольше, а кто сдает своих товарищей. Как вы помните, я идейный сексот. Не выявляю мелкие нарушения, а предотвращаю пьянки, побеги и смуты. Через своего куратора я могу брать даже дополнительные свиданки, но конспирация требует жертв. Приходится давать взятки завхозам или ругаться с операми, в любом случае получая два дня с родными. Можно и три, но я холостяк. Ко мне приезжает мама с сестрами или друзья на краткосрочную свиданку (два часа по телефону через стекло). В день «икс» я мечусь с утра. Тщательно бреюсь, собираю вещи, спортивный костюм, люксовое постельное белье для себя и для мамы: спать на казенном и вечно обтруханном – в падлу. Подарков с собой не беру. Не по нимаю я остальных – отказывая себе, они заказывают у сувенирщиков мес тный ширпотреб. Чтобы вручить такое близким, нужно очень их не любить или обладать вконец дурным вкусом. Наконец меня вызывают на вахту. В этот раз пропуск для выхода из локалки не нужен, так как его не скоро вернешь, а их всего два на отряд (сто пятьдесят человек). Перед дежуркой несколько таких же счастливчиков. Все принаряженные. У кого нет своего приличного шмотья и обуви, берут взаймы у соседей. Нас вызывают по одному и тща тельно обыскивают. После шмона ждешь ос тальных, но с другой стороны дежурки. Стоишь там и часто видишь, как заводят наших родственников. Их, к сожалению, тоже шмонали. Сейчас еще ничего. Раньше здесь работала прапорщица, так она жен и матерей почти догола раздевала. Даже в срамные места им заглядывала. В принципе, виноваты сами зеки. До сих пор случается, что им родные женщины в себе запрет (наркотики, психотропные таб летки, сотовые телефоны, деньги) возят. Потом осужденный выходит в барак и рассказывает друзьям, как и что он затянул неположенного. Опера об этом узнают сразу. Бывает, и неосторожные родные палятся – слишком нервничают на шмоне. У сотрудниц взгляд наметанный. Таких нервных они тщательнее досматривают уже при понятых. Сначала – основной инстинкт И вот, наконец, все позади. Помощник дежурного заводит нас в тюрьму при зоне. Как же ее еще назвать – узкий коридор, тесные комнаты с кроватями и тумбочкой. В тумбочке инди видуальный чайник, кастрюля, миски, ложки. Остальное можно найти на общей кухне, рядом с которой расположены душ и туалет. Все окна тщательно зарешечены выходят на глухой забор внутри колонии. У нас в отличие от других учреждений есть еще прогулочный дворик. В нем песочница, грибок и пара скамеек. Кругом высоченный забор и глухая стена штаба. Мамы, как и остальных женщин, в комнатах нет. Они не первый раз приезжают и сразу идут готовить. Кухня превращается в сцену из фильма. Слезы радости, объятия, поцелуи. Все в куче: горячие плиты с вкусностями, дети, женщины, зеки. Мы спокойно отправляемся по комнатам и ждем. Хорошо, что у меня с мамой дружеские отношения. Нет ни причитаний, ни сюсюканья. Кушаем, рассказываем друг другу новости, смеемся до колик. Другим свиданьщикам сложнее. По пути в туалет видишь, что в ко ридоре сидят на стульях и смотрят телевизор дети, матери или заключенные. Детей удаляют озабоченные сексом родители. Мамам и сы новьям не о чем разговаривать уже с первых минут. Одной старушке скучно. Она села на ухо незнакомому мальчику лет четырех. Пацан смотрит мультик, а бабка зудит, рассказывая, какой он хорошенький и миленький. Еще и про какого-то папу расспрашивает. Откуда мальцу знать, за что тот сидит и сидит ли вообще. Может, они к нему в гостиницу на секретную работу приехали. Ребенок тоже молодец. Иду обратно. Он, видно, долго терпел. Наконец повернулся к доставучей приставале и громко запердел губами прямо ей в ухо. Так они и общались. У меня от увиденного еще больше поднялось настроение. Перекусив, мы выходим с мамой на улицу. В тесном дворике пока чисто. Скамейка тоже свободна. Если не смотреть по сторонам, то можно подумать, что ты на свободе. В песочнице казенной ложкой ко выряют песок два детеныша лет шести-семи. Мальчик и девочка матерятся, как менты или офицеры в армии. У них (у этих детей) даже вид дефективный. Наверное, наследственность сказалась. После того как все пожрали и перепихнулись, желающие проветриться выползают на улицу. Становится тесно, накурено и неуютно. Мы уходим в комнату, закрыва емся. Заваливаемся на свои кровати и взахлеб говорим, вспоминая мое детство и ее молодость, обсуждая книги и переда чи. Нам и здесь мешают. Раздается стук в дверь. На пороге – знакомый арестант. Он вызывает меня в коридор и обращается с просьбой. Мультик по телевизору кончился, и надоедливая старушка достала его сына. В песочнице – дикие дети, мальчик к ним не идет. В комнате – жена, которую он не видел год. Пацан хочет к ним, ему скучно. Он не понимает изголодавшихся друг по другу папу и маму. Завидую земляку и приглашаю его чадо к себе. Карапуз ест мои вкусности, как после блокады, и развлекает нас лепетом. Мама хочет внуков и грустит. Мне тоже не по себе. Кажется, как можно предпочесть сына жене? Это же твоя плоть и кровь. Пару часов мы дружно развлекали нашего юного гостя. Я долго изображал коня, скача по комнате. Наездником был пацан. Потом мама рассказала ему сказку и рисовала в моих новых тетрадях. Когда явился папа, мелкий не захотел с ним уходить. Пришлось звать жену. Назад, в казенный дом Вечером в коридоре собрались почти все зеки. Их родные утомились и спали или скучали в одиночестве. Осужденные часто меня удивляют. Им не о чем разговаривать с родными, даже на коротком свидании. Мы с мамой, наоборот, не ложимся двое суток и находим новые темы. Ночью начинаются концерты. Дневальный за взятку затаскивает на свиданку спиртное. Если выпить тихо, то никто не спалит. Сотрудники сюда заходят, только когда запускают или выпускают нас. Но ведь наши люди не умеют тихо бухать. Два ухаря начинают орать, дерутся между собой, потом гоняют жен. В коридоре висит телефон. Если снять трубку, то моментально отзовется дежурный на пульте, а через минуту прибегает дежурный наряд. Для пьяниц свидание закончено. Буйных уводят в штрафной изолятор, а их женщин просят на выход. Одна из них – с тем самым четырехлетним сыном. Он напуган, а я не могу смотреть ему в глаза, как будто виноват в том, что этот мир такое дерьмо. Дежурный нарушает инструкции и ос тавляет женщин и ребенка до утра. В шесть будет первый автобус. Только на нем можно уехать из этой дыры. Если разобраться, то наши родные платят за длительное свидание как за гостиницу, так что майор вдвойне прав. Другой бы выгнал и не переживал. Настроение слегка испорчено. Начинаю рассказывать маме про зону. Не как пишут наши писатели-диссиденты. Те все ненавидели, даже собственную родину, и все преподносили в черном цвете, выставляя себя вселенскими жертвами. На самом же деле в неволе много смеш ного. Заключенные в своей злобе и тупости так органичны, из мелочей делают проблемы. Режут друг друга из-за ерунды, разбиваются на масти и гордятся, если удастся чуть возвы ситься над кем-то. В общем, трагикомедия, а я в ней участвую. Наговорившись, лежим с мамой в тишине и читаем книги. Теперь все точно как дома. Утром стук в дверь – к нам зашел попрощать ся тот мальчик. Его мама неизвестно за что извиняется. Хочется сказать малышу – не будь таким, как папа и я. Не поймет, к сожалению. Как такая симпатичная женщина вышла за такого обсоса! Последний день проходит спо койнее. Говорим, гуляем, читаем. С зоны зашел хороший приятель. Приглашаем его с супругой в гости. В тесноте пьем чай. На тум бочке места не хватит. Сидим друг напротив друга и снова смеемся. Мама мрачнеет. Последняя ночь и расставание. Я тоже замечаю, что время не идет, а летит. Самое тяжелое – видеть ее глаза. Сдер живая слезы, чтобы не расстра ивать, она уходит, оглядываясь и будто фотографируя для себя. Мне нужно в ненавистный барак, где нет родных лиц, где все казен ное и чужое. | |
| Просмотров: 941 | Теги: | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
